Как-то тут на днях говорили со священником, которому в ходе сбора материала для выпускной академической работы понадобилось немало поездить по деревенским приходам Полесья.
Оказалось, например, что курьез с жалобой на священника, который якобы «не пускает души в рай» не так уж уникален, но имеет определенное распространение.
Напомню. Поступила в епархию странная жалоба о том, что, мол, новый священнник на приходе не пускает души в рай. Обвинение серьезное — стали разбираться. И что же оказалось? А дело в том, что был на приходе такой обычай при прежнем священнике: после отпевания перед выносом покойника со двора подносили священнику в обязательном порядке стопарик водки. Тот выпивал и, разбив рюмку перед воротами, вскрикивал «Понеслась душа в рай!» Новый священник такой обычай поддержать отказался, за что и навлек на себя крайнее возмущение паствы…
Есть еще обычай более распространенный, даже, можно сказать, повсеместный. Приносят в храм буханку хлеба, из которой вырезают частицу по подобию того, как вырезается из просфоры, только побольше. Частицы всех принесших хлеба укладывают рядками на подносе (опять же как на дискосе). Потом стол с этим подносом мужчины приподымают и начинают им веять наподобие того, как это делают священники с воздухом во время пения Символа веры. Шмеман бы, наверное, прослезился, глядя на такую «евхаристичность» обряда…. Потом частицы вставляются обратно в хлеба. Половина хлебе без частицы отрезается и оставляется в храме, а вторая относится домой, где потом смачивается сладким сиропом и перемешивается. В результате получается некая «кутия», только вызывающая ассоциацию не с только со сладостью райского блаженства, сколько с кормом для свиней…
Есть множество и прочих обычаев. Преобладающая их часть связана с похоронами. Видимо, по причине наибольшей «религиозности» этого повод в жизни человека. Среди них обычай, когда священник на поминках должен в обязательном порядке трижды осушить рюмку с водкой, самый благопристойный (а почитание троичности здесь ведь тоже, видимо, не просто так).
Но есть все же обычаи поистине уникальные и даже на этом богатом поле неисчерпаемого предания выделяющиеся. В одном селе, например, некогда возник такой порядок погребения. После того, как уже на кладбище непосредственно перед погребением священник отслужил литию и сказал слово, он в качестве завершающего аккорда кидает в могилу напрестольный крест, который оттуда должен достать кто-то из присутствующих. И не по желанию, а на кого укажет священник. Все, естественно, начинают прятаться друг за друга.. Однако это вовсе не самодурство священника. Один молодой священник, пытавшийся этот обычай искоренить, был чуть было не изгнан из храма как самый ненавистный еретик…
Все это я пишу не ради этнографического юмора, конечно… Просто в связи с этим подумалось… Ведь откуда растут корни такого мракобесия? Все из-за полного отсутствия содержания. Одна только форма. Если бы было содержание, оно бы своим смыслом удерживало форму в соответствующем содержанию русле… А поскольку его нет, то и полная свобода «религиозного творчества».
Но не это самое главное, что подумалось. Ведь Полесье это как раз не тот случай, когда можно все списать на годы безбожия, отсутствия церковной жизни и т. д. В том-то и дело, что это регион, в котором религиозная традиция не прерывалась. Неужто мы тут в городах да столицах намного лучше? Кто-то, конечно, «интересуется». И даже что-то читает. Но большинство-то ограничивается учением по методу «делай как я». И при этом особо диких обычаев нет, и мы даже так радуемся на внешнюю на бы благопристойность и даже жаждем воцерковить недовоцерковленное окружение, озарить, так сказать, светом наших лампадок мрак мира сего…
Только ведь все это самообман. Кроме света лампадок, нет у нас на поверку никакого иного света. Уж тем более света Христовой веры. И деревенское мракобесие просто в силу особенностей изолированности леревенского быта все это обнажает. Городское же население держится болнн пристойных обычаев вовсе не в силу большей «образованности» или «просвещения», а потому просто, что городской быт на виду, приходская жизнь не может так радикально самоограничится, как в деревне. В результате все приводится к чему-то усредненному, без особых заносов. А мы-то думаем, что это результат управления формой содержанием. А нет его, этого содержания. Оно столь же эфемерно, как очаг в каморке папы Карло. Нарисовали красиво и почти по-настоящему. Только не греет, и сварить на этом ничего нельзя.
Подтверждается эта эфемерность еще, кстати, и тем, что в реальной жизни столь же тонкими и безжизненными, как холст, оказываются наши «христианские ценности». Пока это ничего не стоит, мы ими козыряем. Можно, например, за нерушимость и святость брачных уз горячо выступать, пока лично не коснулось. Коснется же — и рвется все, как тот самый холст. Какие уж тут принципы, если решается «жизненно важный вопрос»? И так во всем, куда ни глянь.
И в завершение анекдотическая, но красноречивая иллюстрация различия того, что нам видится сквозь привычные формы и того, что там может быть на самом деле. Пример горяченький, только что из прошедшего воскресенья. Стоит женщина глцбоко «православного » вида, то бишь в платочку замотанная, в юке до пят, истово в продолжении всей литургии не отрывает глаз от страниц какой-то книжонки. Ну что это может быть? Разумеется, молитвы, что ж еще… Но вот кто-то случайно, как поет Высоцкий, «для порядку заглянул в ее тетрадку — просто обалдел». Потому что первая попавшаяся на глаза фраза была такой: «Что делать, если не стоит…» В общем, вы поняли.

(здесь для неподзамочного прочтения)