Пусть все подчиняются властям, потому что всякая власть от Бога, и все существующие власти поставлены Богом.
(Послание ап. Павла к Римлянам, 13:1)

Кого не смущали эти слова? Ведь мы знаем, какие бывали и бывают власти. Они бывают и несправедливы, и жестоки. Вплоть до кровавых гонений на тех же христиан. Неужели и эти «поставлены Богом»? Это вот такая незатейливая пропаганда покорности и подчинения, прямо на радость обличителям?

Принять современному человеку это невозможно. Может быть, мы чего-то не понимаем? Первое, что приходит в голову: неправильный перевод. И настолько хочется, чтоб это оказалось правдой, что даже весьма образованные толкователи полностью закрывают глаза на очевидный контекст всего текста и вместо очевидного обращения к греческому первоисточнику приводят «в доказательство» церковнославянский перевод: «Несть власть, аще не от Бога. Сущие же власти от Бога учинены суть». Благодаря неоднозначному синтаксису и семантике слова «сущий», которое можно понимать не только, как «существующий», но и как «истинный», буквально из пальца высасывается такой смысл: «Не власть, если не от Бога. Истинные же власти от Бога установлены». 

Совсем же другое дело! И плевать, что там написано дальше. Не говоря уже о том, что обращение как к первоисточнику, так и другим переводам никак не обнаруживает такого смысла. Неспроста и по-русски привел я перевод не Синодальный, который можно заподозрить в сервильных подтасовках, а самый современный — от Кузнецовой. Аналогично же и в других языках. И даже ближе к Синодальному: «Нет власти не от Бога…», и ничего «истинного», а именно «that be», «те, что есть». 

Вопреки этому всему, в том числе и толкованиям святых отцов, начинаются спекуляции в духе того, что, мол, фраза эта вообще адресована не простым верующим, а «тому, кто облечен властью; помни, что власть тебе дал Бог, но Он может ее и отнять». 

Но простите, откуда это следует? Апостол Павел пишет в Рим, к еще очень маргинальному тогда сообществу христиан, и он в первую очередь обращается не к христианам, а к языческим правителям? Игнорируется даже первая фраза этого же стиха: «Всякая душа да будет покорна высшим властям». Очевидно, что говорится это тем, кто должен покоряться, а не тем, кто властвует. 

Смысл же начинает проясняться при обращении к конкретному историческому контексту. Современные толкователи довольно часто игнорируют это т контекст из-за слишком прямолинейного понимания богодухновенности» как буквальной универсальности во всех ситуациях и на все времена. Но она если и есть, то не столь буквальна, есть она и в этом месте послания Павла.
 Уже самое простое обращение к святым отцам существенно проясняет смысл.
 

Так, например, Иоанн Златоуст пишет:
 

Нет власти не от Бога, — говорит (апостол). Как это? Неужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то говорю я, отвечает (апостол). У меня теперь идет речь не о каждом начальнике в отдельности, но о самой власти. Существование властей, при чем одни начальствуют, а другие подчиняются, и то обстоятельство, что все происходит не случайно и произвольно, так чтобы народы носились туда и сюда, подобно волнам, — все это я называю делом Божьей Премудрости. Потому (апостол) и не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но рассуждает вообще о существе власти и говорит: несть власть, аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть.
 

Прп. Исидор Пелусиот:
 

Писал ты: что значит нет власти не от Бога? — и спрашивал: неужели каждый начальник поставляется Богом? Скажу на сие (и не прогневайся на меня, ибо скажу не нечто пустое): мне кажется, что ты или не читал Павловых изречений, или же не понял их. Апостол Павел не сказал: несть начальник, аще не от Бога, но рассуждал о самом начальствовании, говоря: несть власть, аще не от Бога.
То самое, что у людей есть начальства, и одни начальствуют, другие живут под начальством, происходит не просто и не случайно, чтобы народы, подобно волнам, увлекались туда и сюда, но, по словам св. Павла, это есть дело Божией премудрости. 

Блаж Августин: 

Когда Павел говорит: Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, то совершенно правильно он предупреждает тех, кто кичится тем, что призван Господом к свободе и стал христианином, и потому полагает, что в этой жизни он не обязан служить в принадлежащем ему статусе и подчиняться вышестоящим властям, которым вверено на время управление вещами временными. Но поскольку мы состоим из души и тела, и покуда живем этой временной жизнью и пользуемся временными вещами для потребностей этой жизни, то нам следует покоряться властям в той части, которая к этой жизни относится.
 

Пелагий: 

Эти слова обращены против тех, кто считал должным так пользоваться христианской свободой, чтобы никому не воздавать ни чести, ни подати.
Павел всячески желал смирить их, чтобы они не приняли поношение не столько ради Бога, сколько ради гордыни… 

По этим всем толкованиям видно, что речь идет о разумности  самого принципа права и подчинения, признания легитимности перед Богом земной власти и земного порядка как такового, а не конкретного властителя.  Интересно, что в дрнвнегреческом оригинале для слова «власть» используется не κράτος как сила власть, могущество, государство, а ἐξουσία, как возможность, воля, право.

Почему вопрос был столь актуальным во времена Павла? Благая весть, которую несли апостолы, была вестью о Небесном Царстве и Небесном Царе. Может быть, христиане тогда понимали гораздо острее и буквальнее ту простую истину, что они в первую очередь подданые того Небесного Царства, а не земного, а потому не связаны обязательствами с последним, как временным и низшим. Аналогично и в отношении других иерархических отношений. Как пишет здесь же Иоанн Златоуст: «между мужем и женою, между сыном и отцом, между старцем и юношею, рабом и свободным, между начальником и подчиненным, между учителем и учеником». Есть ли смысл в этих земных установлениях в перспективе Царства Небесного, ожидаемого тогда буквально со дня на день? Или христиане свободны от всего этого как временного и несовершенного? Отсюда и характерный для первохристиан правовой нигилизм. 

Впрочем, настроение это было характерно не только для христиан, но и для многих иудеев. Достаточно вспомнить вопрос Иисусу о подати кесарю. Иудеи тоже считали для себя унизительным подчиняться языческой власти, и это еще более способствовало соответствующим настроениям в первохристианстве, у котрого поначалу было много общего с иудейством, а иногда даже не различалось. 

Так, Аполлинарий Лаодикийский рассуждает:

Иуда Галилейский во время переписи, как говорит Гамалиил в Деяниях Апостолов, увлек за собой много народа, препятствуя им повиноваться приказанию римлян и переписывать имущество… Поскольку движение Иуды стало причиной междоусобных убийств и сопротивления властям во вред для народа, мне кажется, что апостол пресекает подражание ему, потому что некоторые полагали неповиновение властям благочестием перед Богом. Поэтому Павел пространно говорит об этом, обличая неправильное мнение.
 

Но апостол Павел не просто уговаривает христиан подчиняться властям по какой-то необходимости и неотвратимости, он называет правовой порядок Божиим установлением. Понятно, что другой бы аргумент вряд ли бы и подействовал, но так ли это на самом деле?
Об этом хорошо пишет древний латинский толкователь Амвросиаст:
 

Когда Павел уже вменил в необходимость исполнение закона праведности небесной, он теперь предписывает ту же необходимость и закону земному, дабы не показалось, что он пренебрегает им. Несомненно, что, если не будет исполняться закон земной, не будет исполнен и закон небесный. Земной закон подобен педагогу, помогающему малым детям встать на путь возрастания в праведности. Ведь никому не может быть навязана милость, если он не ищет праведности. Дабы утвердить власть и страх естественного закона, Павел свидетельствует, что Бог — его установитель и что его исполнители назначение имеют от Бога. Потому он добавляет: Существующие же власти от Бога установлены, чтобы никто не думал, что ими можно пренебречь как людским устроением.
 

Таким образом, утверждается, что есть некий «естественный закон», без которого земная жизнь обратится в хаос и беззаконие. И поскольку само правовое устройство содействует благу, оно является Божиим установлением, как и все естественное. 

Закон может быть несправедливым, как и правитель злым и жестоким, но это не отменяет самого принципа правового порядка, без которого просто бы воцарился беспредел. Это Иоанн Златоуст объясняет на примере другого Божьего установления – брака. Он говорит, что «брак установлен Богом, а не то, что Бог сочетает каждого вступающего в брак, так как мы видим, что многие вступают в брак с дурным намерением и не по закону брака». Точно так же конкретный начальник может быть «дурным», но это не отменяет Божественности самого правового порядка земного человеческого общества.  

Важно обратить внимание. на то, что апостол Павел пишет эти слова христианам Рима, где право было на очень высоком уровне и до сих пор римское право является для нас основой и образцом. При этом, как считается, послание написано в самые первые годы правления Нерона, до его безумств и свирепых гонений на христиан. В то время римский правовой порядок действительно гарантировал безопасную и относительно справедливую жизнь, поэтому подчинение ему было в русле Божьей воли.
 

Какие выводы для современных христиан? Как ни странно, для многих, особенно в традиции православия, это откровение, что право, оказывается, Божественное установление. Не обожествленный за свое могущество строгий и страшный начальник, а сам человеческий порядок жизни. Как часто для нас «закон не писан». Мы же «выше этого». Особенно, когда это «не страшно». Не оплатить проезд в общественном транспорте, нарушить правила уличного движения (я же спешу по благочестивым делам), слукавить перед налоговой и прочие «мелочи». Все то, что является серьезным и принципиальным в протестантской традиции, в странах которых не столько власть, сколько именно соблюдаемый «по совести» порядок. А у нас в основном наоборот: вместо порядка – самодурство, вместо права – беззаконие, вместо гражданского общества – покорное и гонимое кнутом стадо.