Ведь столько катехизаторов, оказывается! Буквально — миллионы, все «русские мужики»:
— Ничего, бачка; ему теперь, бачка, никто ничего, — он пропащий.
— Через что же это он пропащий-то? Через то, что окрестился, что ли?
— Да, бачка; его шаман гонит, у него лама олешки забрал, ему свой никто
не верит.
— Отчего не верит?
— Нельзя, бачка, крещеному верить, — никто не верит.
(Н. Лесков. На краю света)
Среди комментариев к предыдущему посту есть такой:
даже трудно сказать,что хуже.плохо и поголовное крещение языческой массы с дикими паганизмами,которые просачиваются в церковь, и принудительное собеседование с сертификатами соответствия.
почему ничего не получается в ЛЮБОМ СЛУЧАЕ? при движении в двух разных направлениях и зигзагом?
Да, это более чем серьезная проблема. Как говаривал незабвенный Черномырдин, какую партию не создавай, все равно в итоге получается КПСС.
А почему так получается? Потому что ничего, кроме «КПСС», и не видали. В нашем случае существующей системы церковной жизни, которая, как ни странно, не сочетается со смыслом крещения как Таинства. Соответственно, и с катехизацией.
Ведь что такое крещение? Православный Катехизис дает такое определение:
«Крещение есть Таинство, в котором верующий, при троекратном погружении тела в воду, с призыванием Бога Отца, и Сына, и Святого Духа, умирает для жизни плотскóй, греховной, и возрождается от Духа Святого в жизнь духовную, святую».
В чем изъян этого определения? В нем отсутствует собственно Церковь. Или же присутствует опосредованно — в виде некоего механизма, который «погружает» и «призывает». Дело свершилось, а дальше уж сам организуй эту самую «жизнь духовную, святую». Да, мы не забываем и часто повторяем, что таинство крещения это таинство вхождения в Церковь, но подсознательно (или сознательно) разумеем под этим опять же доступ к определенным «механизмам», подключившись к которым, в той или иной мере можно преуспеть в «духовной жизни». Таким образом Церковь, в которую мы вроде бы вошли, остается для нас чем-то внешним и отделенным от нас. Что-то аналогичное учебному заведению, открывающего нам доступ в мир знаний, который отнюдь не тождественен самому учебному заведению. Этот мир — нечто мое личное, хочу войду, хочу нет и уж сам как-нибудь там сориентируюсь — «не ваше дело». И так даже в случае полного «воцерковления», самого неограниченного доверия к «продукту». Церковь «предлагает», «преподает», а я «потребляю». Есть я и есть Церковь. «Церковь и общество», «Церковь и армия», «Церковь и я»…
При таком отношении катехизация будет неизбежно восприниматься не как органичная часть процесса вхождения в Церковь, а как «плата» или «экзамен» на право пользования «механизмами», причем «экзамен» в самых лучших студенческих традициях: сдал — забыл. Потому что не пригодится. А то, что пригодится, «выучу сам». А сейчас — просто «обязаловка», оторванная от реальной жизни. Потому что в рядовой повседневной жизни эти знания не задействованы. Можно годами (а то и десятилетиями) ходить в храм, исполнять все положенные обряды, слыть «воцерковленным» прихожанином, но не знать не только основных догматов, но и сколько Евангелий в Новом Завете. Отчего так? Да оттого, что, несмотря на бросающуюся в глаза «соборность» православной жизни, она на самом деле глубоко частная. Если представить «соборность» в виде реки, то вместе мы плывем только по поверхности обряда, а в глубину ныряем поодиночке. Достаточно сказать, что участие в Литургии,что в переводе означает «общее дело», является делом сугубо частным, зависящим только от личного желания и «подготовки». И вот как мы там плывем в глубинах, никому по сути нет дела, нет никакой надобности в правилах общего действия и координации. И настолько нам это привычно, что даже вполне законное, предусмотренное самим чином требование исповедания Символа веры на исповеди нередко воспринимается как личное оскорбление…
А вот если бы была такая общая живая глубинная жизнь, то и знания оказались бы не абстрактной теорией, а сугубо практическим навыком. Более того — в условиях такой общей глубинной жизни нельзя было бы их не то что забыть, а невозможно было бы не знать.
Вообще, как таковые знания основ веры при нормальной катехизации неотрывны от практики приобщения к церковной жизни, вливания в нее. Катехизацию нельзя свести к «беседам», пусть даже не двум, а десяткам. Нужна практика молитвы, дух покаяния и ощущения близости Духа, коим по идее дышит община, являя собой жизнь и притягивая к этой жизни. Ничего этого повсеместно не то что нет, но и не предполагается.
Каков же вывод? А таков: пока в корне не изменится приходская жизнь, точнее не станет истинной соборной жизнью во Христе, все эти инициативы (тем паче спускаемые сверху) о необходимости «в исключительных случаях хотя бы двух бесед» (а я лично уверен, что этими двумя беседами все и ограничиться даже в самом лучшем случае) будут неизбежно отдавать фальшью и сухой «обязаловкой».
Пока сами не родимся свыше (реально, а не номинально), нечего браться рожать других. Как ни старайся акушер, плод будет мертворожденным.
Друзья! Умоляю! Слово ЧТОБЫ пишется вместе!
С какого-то перепугу разбитные журналисты ухватились за «новость», что, мол, отныне в церкви прекращают крестить без подготовки. Что они так истолковали всего лишь пока предложенные для дискуссии выкладки, вполне понятно. Но почему им с готовностью принялись подпевать и представители самой церкви? Чуть ли не об эпохальном повороте говорят. Мол, настал час Х. Церковь «нагуляла интеллектуальный жирок», как выразился в одном интервью о. А. Кураев, и вот теперь в корне все меняем. Как-то забыли, что был уже с год назад подобный же «информационный повод»: были разосланы рекомендации отдела по катехизации о желательности все той же подготовки к крещению. Опять же о. Андрей торжествовал: не выкрутятся теперь преосвященные. Хотят-не хотят, а что-то делать придется… И что же? Затерялись эти рекомендации в бюрократическом море, и вряд ли даже в курсе о них преосвященные. Тем паче благочинные и преподобные. Ну разве за исключением некоторых из тех, кто к интернету приобщен. Нужно еще вспомнить, что подобный «поворот» предпринимался еще в в 90-е, при прежнем патриархе. Рассылались не просто рекомендации, а циркулярные письма, обязательные (как бы) к исполнению. Но все прошло, покрылось пылью…
Чем кончится очередное заявление о «великом повороте», неизвестно… Но, по крайней мере, опрометчиво пока заявлять о неком совершившемся факте. По сути и по сей день это не более, чем внутренние дискуссии православного интернет-сообщества. И мы, живущие здесь, склонны выдавать наши местечковые виртуальные войны за нечто реальное, как-будто и в самом деле что-то происходит. А на самом-то деле в массе своей церковь даже «пока не в курсе».
Не раз замечал склонность проповедников (в том числе и за собой) к такой интерпретации Слова Божьего, при которой не столько мы служим Богу своим словом, сколько Бога призываем для подтверждения наших слов. И о этого не всегда свободны даже весьма и весьма заслуженные проповедники. Вот сегодня подумал об этом, встретив в френд-ленте проповедь на сегодняшнее евангельское чтение митрополита Антония Сурожского.
С самого начала такое вот заявление: «Из сегодняшней притчи может показаться, что суд Божий определил горькую участь богатому только потому, что он богат и весел был на земле, и что только как бы в утешение за скорбь на земле дал бедному Лазарю радость и покой в лоне Авраамовом». Но, мол, все это не так. И далее идут предположения, которых в евангельском тексте просто нет. И если еще о немилосердности богатого можно судить хотя бы потому, что у его ворот лежал голодный нищий, то откуда взялась такая характеристика Лазаря: «…нищий всю жизнь прожил перед лицом этого вопроса: Зачем? Чего ради? Ради чего эта скорбь, для чего эти страдания? И что еще будет впереди?.. Один прошел мимо жизни, а другой углубился в существо ее». Ну откуда мы знаем, как он там «углубился»? Ни о каких «глубинах» или заслугах не слышим мы в объясняющих словах Авраама: «чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь». То есть все просто. И гораздо ближе к смыслу притчи мне показались вот такие слова из недавней записи отца Филиппа:
За определенной освященностью и иконописностью евангельского текста, особенно в его церковно-славянском изложении, мы часто не вполне ясно себе представляем, с какими людьми больше всего общался Иисус. А ведь шел Он прежде всего к таким, как Лазарь. К таким, выражаясь современным языком, бомжам, на которых нам смотреть было бы не очень приятно, а то, если признаться еще честнее, и глаза бы наши не видели подобных выкидышей общества у дверей своих подъездов, да еще с гноящимися и смердящими ранами на теле! Богач из притчи оказался еще весьма терпимым, раз позволил нищему Лазарю лежать у ворот собственного дома. В богатых кварталах современной Москвы такие не задерживаются ни на минуту, поскольку бдительно отлавливаются полицией.
Да, эти люди зачастую асоциальны. Да, чаще всего или скорее всего они доходят до подобных страданий в своей крайней нищете не без случайной причины, а по собственным слабостям и вредным наклонностям. Но отсюда не следует, что эти люди не достойны милости и сочувствия. Совсем напротив: тот, кто в этой жизни много страдал, может сполна утешиться в будущей. «Блаженны плачущие, ибо они утешатся». Интересно, что в древних списках евангелия от Луки стих Нагорной проповеди, соответствующий первой заповеди блаженств у Матфея («блаженные нищие духом, ибо их есть Царство Небесное»), читается так: «Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк. 6, 20). Не «нищие духом», как в общепринятом Синодальном или славянском переводе, а просто нищие (слово «духом» было, очевидно, добавлено переписчиками позднее, в целях гармонической корректировки с евангелистом Матфеем, дабы меньше была заметна разница в повествованиях). Но у того же Луки далее следует и еще один стих, которого нет у Матфея: «Напротив, горе вам, богатые! Ибо вы уже получили свое утешение» (Лк. 6, 24). Притча о богаче и Лазаре, таким образом, развивает этот тезис. Евангелие от Луки можно с полным правом назвать «евангелием для нищих», — богатство в нем обличается весьма жестко.
Православный интернет с восторгом принял заповеди интернетного общения для священника, предложенные о. Александром Авдюгиным.
Не буду ни хвалить, ни критиковать, но, признаюсь, одна «заповедь» вызвала у меня недоумение.
Исключи из своих интернетных разговоров и бесед всякую политику, по причине того, что политика без дипломатии не бывает, а дипломатия, как известно, наука лжи, а ложь, как ты прекрасно знаешь, 9 заповедь.
Сначала скажи мне, что ты понимаешь под политикой. Опыт подобного рода предосторежений показывает, что обычно тебя пытаются, ссылаясь на одно, отстранить от совсем иного, хотя и обладающего рядом сходных признаков. В качестве иллюстрации попробую смоделировать из другой области:
Не должно быть у тебя ни брака, ни тени желания его, по причине того, что брака без секса не бывает, а секс, как известно, это блуд, а блуд, как ты прекрасно знаешь, это 7 заповедь.
Абсурдно, не так ли? Но с политикой ведь то же самое. Политика политике рознь, хотя вроде где-то рядом по некоторым общим внешним признакам. Одно дело политика «эти за наших, а те за ихних», другое политика как защита человека или общества от насилия, обмана, беззакония. Какая тут дипломатия как наука лжи? Да и дипломатия, если на то пошло, разная бывает. Например, дипломатия в разговоре с террористами, захватившими заложников… А тот, кто проходит мимо такой политики под видом «неучастия» самый большой лжец и есть,ибо под благородными лозунгами прежде всего печется о своем спокойствии и безбедности существования, ни с кем ничего не обостряя и во всем всем угождая.
Лучше обернитесь и посмотрите: где у нас среди нашего уютного болота «благочестия» еще нет лжи? Все на ней стоит. Она правит и погоняет. И так органично вошла в жизнь, что как-будто ее не замечаем. По крайней мере, именно там не замечаем, где она действительно опасна. Из окон борделя высматриваем — кто там на улице нарушил седьмую заповедь.
(Это только начало разговора о лжи. Как, впрочем, и предыдущие посты о финансах).
Показательно, что о. Феогносту это даже в голову не пришло. И не только ему, но и всем, кто комментировал. Я специально ждал. Но никто и не подумал. Потому что надежда только на благоволение начальства. Поэтому никто не вспомнил о прозрачности финансов как необходимым условии и показателе общности дела (литургийности). Пока этого не будет, не будет ничего. Пока об этом никто не задумывается даже, не будет ничего в квадрате. Такое вот у нас самосознание. Рабское.
Но ведь церковь вроде как давно не нищая, почему такой вопрос? Да в том-то и дело. что деньги уплывают мимо собственно церковного дела, о чем убедительно говорится в первой части статьи, которую можно было бы озаглавить «Куда деваются церковные деньги?».
Поскольку народ сильно не любит «многа букафф», кое-что процитирую.
А ведь вся постсоветская «духовность» на 80% состоит из реставрации храмов «любыми путями и на любые средства», добытыми путем «откатов», «коммерциизации Таинств» и т.п. Не про нас ли сказаны эти слова Господа через пророка? Ведь именно мы считаем «православными» тех, кто сегодня живет по язычески, зато отчисляет пожертвования из не всегда честных доходов на содержание наших соборов.
——
Ни для кого не секрет, что наш культ требует очень больших затрат. Шикарные облачения, дорогостоящие росписи храмов, многотонные иконостасы, увесистые митры с различными «крестами с камнями» – все это источник доходов только для швейных мастерских и заводов типа «Софрино», для приходов же это источник расходов. А если учесть еще, что уже и автомобили стали «распределяться по рангам», то будущее нашей церковной жизни видится мне весьма печальным.
——
Автор этих строк (вместе с другими священниками) как-то оказался в одной компании с протестантами, и мне было стыдно за нас всех. Когда речь зашла о реальном служении, мои собратья начали говорить о том, что у нас не хватает денег на колокол и подсвечники. Выяснилось, что на один маленький приход (уже после завершения строительства и частичного его обустройства) нужна сумма в 70 000 гривен. На что протестанты ответили: «А у нас на обустройство нашего молитвенного здания ушло всего 15 000 гривен. На коммунальные у нас зимой уходит от 1-й тысячи до 2-х, а летом вообще копейки. Зато мы напечатали брошюрки о Христе, типа кратких катехизисов, и бесплатно раздаем их в больницах вместе с Евангелиями, а также оплачиваем в онкодиспансерах работу санитарок для тяжелобольных, за которых некому заплатить. Они, познав через это любовь Христа, тоже стали христианами». Естественно, не православными, а протестантами.
——-
Я так же твердо уверен, что если бы апостолы решились, отправляясь в путешествие, вести за собой «карету с культовым скарбом», да еще и организовали бы сопровождение иподиаконов с «преднесением крестов и трикириев», с постоянными возглашениями «ис полла», то их миссия провалилась бы.
——
Как-то во время беседы с одним епископом Элладской Архиепископии я услышал его удивление нашим богослужением: «Почему у вас на архиерейском богослужении столько суеты? Она мешает молиться! Эти мальчишки с орлецами все время бегают и подбрасывают тряпки то под одну ногу, то под другую. Да лучше бы они молились! А этот отрок с посохом всю службу, как часовой, стоит. Зачем?»
——
«Византийский» характер нашего церемониала по современным меркам оказывается совсем не дешевым. Приезд епархиальных архиереев (а то и вышестоящих иерархов) является дополнительной «статьей расходов». В некоторых епархиях управляющие епископы с пониманием относятся к тому, что им и их свите не дают «конвертики в карманы» и не накладывают сумки горой. Но так обстоят дела не во всех епархиях, и священники выражают друг другу «соболезнования» по случаю визита «высоких гостей».
Сюда же относится содержание «представительских» автомобилей и епархиальных администраций. Здание любого епархиального управления хоть в России, хоть в Украине смело поспорит со скромным зданием администрации восточных Патриархов (Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского). Кафедральные соборы некоторых епархий «тянут» только на оплату коммунальных услуг в зимнее время от 50 000 гривен и выше.
В принципе, ничего нового. Но проговорить лишний раз не мешает.
Что же делать? Предлагается, конечно, в первую очередь сократить бессмысленные траты. А так же многие другие меры. Проблему порой действительно бедствующих приходов предлагается, например, решить так:
Во-первых, сельские приходы, в которых нет храмов (или храмы в разрушенном состоянии, или храм имеется, но село уже не в состоянии его содержать) необходимо приписать к городу, а настоятелями этих храмов должны стать благочинные, которые и должны брать на себя все административные вопросы (регистрации общин и т.д.). Либо же дать таким приходам статус епархиальных (или монастырских) подворий.
Нельзя не согласиться и с тем, что нужно
в жестком порядке прекратить торговлю таинствами и Крещение «с улицы», без серьезного оглашения. Если мы хотим сохранить нашу Церковь, то должны думать, прежде всего, о религиозном ее состоянии. Не будет здоровой общины «христианской семьи» – не будет и прихода. Приход же, превратившийся в проходной двор или в «бюро ритуальных услуг», обречен.
А вот здесь просто описание иконостаса, который я хотел поставить на своем первом приходе:
Не следует делать слишком большие иконостасы. Достаточно сделать – на греческий манер – алтарную преграду в пол человеческого роста с одним ярусом икон. Заказать качественную компьютерную копию древней иконы посильно даже сельскому храму. Не следует делать иконостас из ДВП или ДСП, оклеенного иконами. На сложенную в пол кирпича алтарную преграду можно поместить два больших образа – Спаса и Пречистой. Врата центральные и боковые можно сделать «греческой калиткой». Смотреться будет прекрасно, аккуратно, приятно, но при этом будет намного дешевле.
Когда-то на наивной заре своего служения я, как и о. Феогност, всерьез размышлял на тему церковного банка и перераспределения средств…
Только вот… одна неувязочка. Все это реально и имеет смысл только при одном допущении, а именно:
Возможно ли консолидировать церковные силы и финансовые средства так, чтобы КПД был максимальным, а расход минимальным? Я уверен, что возможно. Но для этого нам потребуется «многое поменять», начиная, прежде всего, с самих себя, со своей психологии, со своего сознания. И если уж кому необходимо помнить, что греческое слово «метанойя» (обычно переводимое как «покаяние») дословно означает «перемену сознания», то это нам.
Вот и встает вопрос: кто и для чего, с какого перепуга бросится чего-то там в корне менять, вплоть до своего сознания? Ведь для этого нужна соответствующая потребность, это должно «болеть». Вроде как бы предполагается, что у большинства тех, к кому стекаются церковные ресурсы, вдруг проснется непреодолимое желание пожертвовать ради общего церковного дела всем своим достатком, всеми теми «представительскими» радостями, что описаны выше. Откуда оно возьмется это желание, если и так «неплохо кормят»? Вот поэтому все эти резонные соображения, перенесенные из области мечтательных допущений на почву реальной церковной жизни, глубоко утопичны. Никому ничего не надо. А тех, кому надо, ни к власти, ни к финансам близко не подпустят. Поэтому из всей статьи действительно резонными мне кажутся последние слова:
Просто может настать тот критический час, когда Хозяин виноградника (т.е. Церкви) увидит бесполезность виноградарей и навряд ли найдет для нас в нем место, передав виноградник иным виноградарям, которые будут приносить Ему плоды во время свое (Мф. 21:41).
(Прошу прощения, что все-таки обременил количеством букв).
Вчера Пояс Богородицы покинул Екатеринбург
В Свято-Троицком кафедральном соборе подсчитали: за неполные трое суток поклониться поясу Пресвятой Богородицы успели почти 128 тысяч человек.
Это какая религия?
А что… Все так и есть.
Ноябрь 19th, 2011 
