Posted in 
Tags: В воскресенье, пребывая на экскурсии в Мире (Не Ликийском, а нашем белорусском), зашли в местный костел. Попали как раз на проповедь, которая оказалась столь зажигательной, что один из нашей компании даже почесал затылок: «Не перейти ли мне в католичество?». Видимо, брат не много слышал православных батюшек, среди которых весьма даже нередко попадаются любители проповеди в стиле «и о том, и о сем, побалагурим, помолимся, а потом опять нальем». Не думал, что это так эффективно.. Но сейчас не об этом…
Дело в том, что проповедь была на русском языке. Это редкость. По крайней мере, я лично слышал такое впервые. В основном в Беларуси на белорусском, иногда на польском. Или наоборот — по мере продвижения на запад, ближе к польским границам. В данном случае мы к ним и приблизились. Можно было ожидать польскую службу и польскую проповедь. Да, служба была на польском, но почему тогда проповедь на русском? Если местным прихожанам ближе польский, то все должно было бы вроде быть на польском. Если на русском — все на русском. А тут какое-то довольно странное сочетание, которое контрастно подчеркивалось периодическими прерываниями русской речи польскими молитвенными воззваниями.
И я понял… Польский это привычный литургийный язык. Пусть непонятный, но сакральный. Так вот и мы держимся за церковно-славянский. Но мы, разумеется, оправдываем себя, что это особый, специальный, намоленный язык, употребляемый только для богослужения. Но вот здесь люди по той же аналогии применяют польский, хотя это язык обычный, живой, бытовой и вовсе не специально литургийный. Все это подсказывает, что совсем не по тем причинам мы держимся за церковно-славянский. Какой-то другой психический механизм. Может просто даже привычно, что непонятно — особая такая заклинательная аура. А еще культурная идентификация. И не при чем тут поэзия и «намоленность».
Геморрой.
Written on Август 17th, 2010 by priestal