В комментариях на предыдущий пост многие задают фактически один и тот же вопрос. Суеверие ли обряд как таковой? Может и определеный порядок служб, обустройство алтаря, ношение креста, крестное знамение — тоже суеверие?
Постараюсь что-то пояснить. Все в Церкви (в ЦЕРКВИ!!) , во-первых, иерархично, а, во-вторых, антиномично или, лучше сказать, согласно-противоречиво. Суеверие выражается в придании более низшим формам духовной жизни, а то и просто формам ее проявления большего статуса, чем более высшим, а иногда и даже решающим. В резулььтате пирамида искажаетсяи может даже полность перевернуться — получается не Церковь, а анти-Церковь. А почему искажается? Потоому что не видно главной, очерчивающей линии. Эту очерчивающую линию и дает Церковь Божия — тело Христово. А без Церкви ведь и церковь не церковь, а так… макет, модель, игра в Церковь. В лучшем случае — это воспоминание Церкви. Эту лучшую функцию еще и может выполнять ныне существующая видимая структура, продолжающая по традиции называться «Церковью» . Но здесь жек и ловушка.ак в любом музее, в такой «Церкви» слишкои ценяться детали, «экспонаты», если можно так сказать. Как в музее все восторгаются древним горшком, ставят на постамент и охают вокруг, так и здесь. То, что выполняло свою четко ограниченную функкцию, иногда просто сопутствующую, образно-необязательную, то вдруг стало определяющим аттрибутом. Церковь может быть без любви, без которой все «ничто», как мы знаем, но с «правильным алтарем», «правильным» священником, поставленнным «законным епископом»,и мы упокаиваем себя, что мы в «правильной Церкви». Любви нет, зато вот батюшка, вот антиминс, вот купола, вот песнопения — все, как положено. А то, что, например, пришли причащаться чужие друг другу люди, а то и враждебные, верящие каждый в «своенго бога» — это, считаем, дело десятое. Поскольку, мол, все сделано «по чину». Вот тогда этот чин — суеверие. Вообще, как мне кажется, все вне Церкви, но претендующее на церковность, не может не быть суеверным. Суеверие это подобие веры в подобии Церкви — в такой, я бы сказал, суе-церкви.
Я упосминал об антиномичности. Держаться на острие антиномии, удерживать балласт позволяет трезвое духовное видение, живой контакт с Богом, Его благодать, держащая в Истине. Держащая всю Церковь. А как это может быть без «единого духа во Христе»? Без этого все распадается. Обряд -вера, форма-содержание, простота-богомудрие, смирение-дерзновение, покаянность-святость, любовь-дисциплина… Все это теряет взаимо-дополняющее и взаимо-разрешающее единство. И элемент, выпавший из согласно-противоречивого единства, становится породией на то, чем он был при том, что внешне, кажется, ничего не изменилось. Дух только ушел, и осталось суеверие.
Не говорю, что это везде сейчас непременно так, а говорю, что это может быть. Ведь Господь обещал, что «врата ада» не одолеют Церковь. То есть надо исходить из того, что она есть. Если я говорю, что ее нет, то в том смысле, что ее нет там, где, как мы уверены, она есть. А точнее — она там может присутствоватть, но как бы не хозяйкой, а гостьей, бесправной и часто поругаемой.
——
Меня еще спрашивали — а почему непременно вера только в Церкви, то есть в коллективе?
В Церкви это совсем не значит «в коллективе». Просто христианская вера предполагает Церковь. Можно к ней идти и в одиночку, но выйти из контекста Церкви нельзя. Все пути ведут к Церкви. Ибо наша цель — Царство Божие. А Царство Божие уже учреждено Христом и называется Церковью. Вот, как легко заметить, даже протестуя и утверждая, что Церкови нет, я утверждаю, что она есть. Это закономерно. Не по житейской логике, а по логике веры. Монашество, например, тоже возникло как протест против существующего состояние Церкви, своего рода даже как отрицание. Но это делалось во имя Церкви. И монашество стало органичной и даже фундаментальной частью Церкви.
Январь 23rd, 2005 
