Сколько можно набивать шишки и эти.. шрамы. На днях ночью слишком левее взял по коридору и об какой-то косяк опять… На лбу еще один, уже свеженький, шрам. Все-таки мистическая это вещь, фамилия. Интересно, что было бы, если б носил фамилию матери? Рябовол. Наверное, труженик был бы. Как вол.. Такой рябой, незаметный.. А то вот лентяй. Все время мать удивлялась — и откуда такой уродился? Фамилию надо нужную давать!

Правда, отец лентяем не был, и без шрамов. А вот брат так саданулся на мотоцикле на всей скорости в столб, что было уже не лицо, а один сплошной шрам… Спасибо хоть, что живой остался. Потому, наверное, что под градусом был. В нормальном виде вряд ли уцелел. Хотя в природе ничего ниоткуда не берется и никуда не исчезает. Не помер от шрамов, что был пьяный, зато помер от рака, что печень пьянкой посадил. Эх братик мой Борис, непутевая головушка… Заела тебя водка и ревность к гулящей жене – Анке. Ганьдзе, по-нашему. И спился ты, потому что был прост и открыт, хоть и хулиган неистовый с детства. На весь город один авто-мото-вело отдел в магазине «Вымпел»…
А рядом баня с буфетом – Борис, помоги, Борис, достань…Потом уже откроют отдельный магазин… тот, в который тебя директором прочили. Самое высшее по тем временам торговое образование имел. Хоть и двоечник, а как-то умудрился заочно торговый техникум кончить. На самолете в Минск летал. Помню, как я маленький встречал и провожал. Вся эта жизнь была загадкой для меня. Да и что говорить – разница у нас 17 лет!
И совсем другой я родился. Тихий, забитый. Такой классический дистрофик-очкарик на потеху всякой хулиганствующей сволочи. И их шакалам, в которые спешили записаться один за одним мои друзья. Только чтоб не быть «мальчиками для битья». А еще и-за немеркнущей славы братца засунули меня в класс В, последний из трех – весь третий сорт вместе собрали. Школьное детство… Тяжелое до самого 9 класса… Потом совсем иначе все повернулось…Но это потом.
Но, как поет певец, «я не жалею». Надо мной насмехались, дразнили, били… Но тем больше я учился строить свой мир, жить своими ценностями… Плевал я на них, и никому не поклонился. Отверг их «законы джунглей». И через них и законы этого подлого мира.
Тошно было смотреть, как лебезили учительницы перед хулиганами. Почему-то учителям вбилось в голову, что это личности, и за это их можно уважать. И если они тебя уважают, то чуть ли не высшая похвала. Вот и теща моя, бывшая учительница, частенько любит похвастать своей высокой репутацией «среди бандитов»… А ведь дерьмо они… ничего такого в них «личностного» нет и в помине. Комплекс условных и безусловных рефлексов. И удивляло меня пристальное к ним внимание…
Но нет.. все же есть исключения… двух из них я вспоминаю часто. Один был с малолетства хулиган и забияка, а к концу школы стал просто живым носителем, если б я тогда знал, то сказал бы – настящей и живой христианской морали. Да и он сам этого не знал, конечно. Но большего христианина встретил ли я после него?
А другой.. другой был с детства лучший мой друг. Кола. Так мы его звали. Не Коля, а именно Кола. Почему-то в первую очередь вспоминается его «гитара». Он сам ее сделал, натянув нВ доске струны и прикрепив консервную банку в качестве резонатора. И «нашу» песню, в которой были такие магические слова, которые глотались, как таинственный звуковой ряд: «..шаландыполныекефали…». Ни о шаландах, ни о тем более кефали мы понятия не имели и воспринимали все «как есть» без попытки даже понимания. Мы просто чувствовали, что еще дорастем до этого загадочного мира взрослых, и тогда уж что-то нам откроется… Эх, не знали мы, что здесь в сущности так банально и неинтересно… Мы видели это и тогда. Даже удивительно, как много понимают дети. Потом, вырастая, взрослые забывают об этом и любят деожать детей в дурочках. Да, мы понимали… Но как учительницы в бандитах, так мы в пошлом мире взрослых силились узреть тайну – что-то же есть еще… не может быть, чтобы так было все пошло… Странно, но оказалось и вправду – ничего, кроме пошлости…
А еще у нас был друг Вовка… Если Кола был меня на год старше, то Вовка на год младше. До сих пор сестра со смехом вспоминает, как он терпеливо слушал мое чтение. Дело в том, что читать я научился сам. И, можно сказать, от нужды… Кроме книжек и фильмоскопов ничего не было.. Читать сказки надо было просить. Уморишься. Сестра было начала учить читать.. Да как-то быстро я усваивать стал. Мамаша испугалась % «Ч ума сойдет!» И прекратили. Но принцип я уловил. Если на кубике арбуз, то буква А… Ну и так далее… Выучил буквы.. Стал их синтезировать в слова.. Сразу по книжке. А делал ли я это, если б не благодарный слушатель Вовка. Из моего бе ме никто ничего не мог понять.. а он сидел и слушал… И даже понимал. А может просто очень любил меня.
Вовка… У него тоже был брат-бандит… И мать, которая зарабатывала на жизнь изготовлением искусственных цветов. Эти цветы были у них повсюду.. просто весь дом в цыетах… Искусственные цветы.. Где им место? В гробу и на кладбище… Нет от них счастья… Чем занимался отец у Вовки, я не помню. Но однажды… Я это хорошо помню, хотя еще не ходил в школу… Однажды в один день Вовка потерял обоих родителей. Отец приревновал мать и зарубил ее топором, а сам пошел и бросился под поезд…
Сколько лет прошло, а я и поныне с обидой вспоминаю. Мои родители в порыве чувств сначала решили Вовку усыновить… Уже было решенное дело, считай. И вдруг говорят, что не разрешают усыновлять.. Что, мол, площади у нас для прописки не хватает… Для меня это было горе. И стыдно, и жалко. Много лет спустя родители признались, что просто их отговорили в исполкоме… Не скажу, что я им это не простил. Но обида вот даже и сейчас шевельнулась…
Вот. Начал о шрамах, намереваясь написать нечто смешное… Теперь придется продираться из детства к этому смешному.