Мы не любим того, кого не понимаем. А не понимаем в первую очередь потому, что не знаем. Во имя любви к Америке — рассказ писателя Андорея Шарапова (crazy-dadazy). Кстати, его рассказы об американской жизни имеются не только в ЖЖ, но и в бумажном виде.
Ну вот, например, такое недавнее эссе:

Америка и душ

Об Америке с лету полезно знать две главные вещи.

Первое — в Америке говорят по-английски. Второе — в Америке ежедневно принимают душ.

Второе важнее, чем первое.

Я пытаюсь понять американцев, разглядеть узор на крыльях бабочки-психеи их коллективной души.

Один из главных узоров выглядит, как душевая.

В некоторых лоскутках страны вы можете перебиться, балакая-хаблая, например, лишь по-испаньолски. Но при этом оставаться американцем.

Однако если вы не приняли утром душа, надежды сойти за своего нет.

Каменные взгляды и сиплые носы коренных жителей не оставят сомнения в том, что вы — в лучшем случае инопланетянин, в худшем – иностранец.

В стране, скомканной из кругосветных пришельцев, изумрудно то, что объединяет людей в нацию.

Флаг и гимн? Но кто с ними в обнимку ежедневно? Доллар? Гульбив и роден всему миру…

Главное, держит Америку воедине – это утренний душ.

Другие нации, конечно, тоже моются. Но для них это не бесоознательный религиозный акт утверждения себя как свежепомытого Божьего легионера.

Так было не всегда.

Когда главным лекарством было кровопускание и рвотное, Америка не жаловала докторов и чистоту.

Профессор Сьюэллен Хой, автор книжки о самоочищении Америки, приводит впечатление путешественника начала 19 века англичанина Вильяма Фо о том, что американцы грязны почти как животные.

Обмывом считалось купание в пруду или реке. Обливались водой по субботам, перед походом в церковь. Мылом не злоупотребляли, ибо оно удаляло с тела полезные, как тогда верилось, масла-жиры.

На излете 18-го века жене уважаемого квакера Элизабет Динкер по совету врача построили во дворе мойню. Благодаря ее воспоминаниям до сих пор можно воспредставить ужас-восторг дамы, оказавшейся «целиком мокрой» впервые за 28 лет.

Чистота была лишь тринадцатой жизненной заповедью Бенджамина Франклина, привезшего в Америку первую ванну – огромный медный башмак, наполняемый из ведра. Однако Франклин с горечью признавался, что научить американского юношу, например, регулярно бриться и содержать бритву в опрятности полезнее, чем подарить ему тысячу гиней…

Ладно деревня, но и в городе, где каждая лошадь оставляла на улице 22 фунта навоза в день, а свиньи гуляли мамаевскими ордами, свежести озона не наблюдалось.

Водопровод представлял собой полые бревна от реки и стоил десять долларов в год.

Примерно до середины 19-го века обувь в Америке носилась без носков, нижнее белье считалось извращением богачей, верхняя одежда из кожи или шерсти не стиралась, а чистилась щеткой.

Изменения к лучшему принесли холера и война.

Нацию часто формируют не только исторические персоны, но и герои-невидимки.

Жизнеописания пяти отцов-основателей американского государства учат в школе. Однако Америку сформировали еще пара-тройка полузабытых отцов. И одна мать.

Маму звали Кэтерин Бичер. С 1841 по 1856 год ее книжка об идеальном домохозяйстве переиздавалась каждый год. Но только издание 1869 года включило в идеальный американский дом такую изюминку, как ванна. С оговоркой, что это, конечно, роскошь богатеев.

Пресбитарианский пастор Сильвестер Грэхем завяз в истории благодаря тому, что в 1829 году придумал крекеры из крупнополотой муки, Graham Crackers. Однако священник-вегетарианец и страстный лектор, наряду с писателем-врачом Вильямом Элкоттом и кучкой таких же энтузиастов свершили куда более важное деяние — заставили американцев всерьез задуматься о том, чтобы помыться.

Ужасы эпидемий холеры и военно-полевая гигиена Гражданской бойни вкупе писаниями лекторов-пропагандистов повернули общественное мнение от веры в целебность телесного жира к идее чистоты как продления жизни.

Дальше к помывочному делу подключился технический прогресс.

В 1883 году компания Кохлера начала выпуск корыт для свиней и лошадей, которые также можно было использовать как помывочные ванны. Что такое корыта для свиней, знали все. Про ванны слыхали немногие.

Окончание следующей большой войны, Первой Мировой, вызвало в стране строительный бум. Новые идеи овладевали массами. К 1921 году уже целый один процент американских домов мог похвастаться ванными комнатками.

Начало века принесло еще одну интимную революцию.

В мае 1915 года Harper’s Bazaar впервые поместил изображение дамы в вчернем платье с обнаженными подмышками. Сметливые пиарщики из Wilkinson Sword Company, изготовлявшей мужские бритвы, тотчас затеяли рекламную компанию, изменившую женскую жизнь навсегда.

Американок быстро убедили в том, что им нужно брить подмышки и ножки.

За два года продажи бритв удвоились. И хотя в других странах этот обычай приживался неровно, к середине прошлого века небритые женские ноги считались в Америке таким же ужасом и иностранщиной, как общая маломытость и телесная арома.

К тому времени в половине американских домов уже была ванная комната. А во Франции этой приятностью мог похвастаться лишь каждый десятый домовладелец…

В середине прошлого века треть американцев принимала душ ежедневно. Чуть больше половины мылись трижды в неделю или того меньше.

Но правое дело было уже не остановить.

Есть разные теории, истолковывающие страсть Америки к замыву. Тут и рыночный заговор мыловаров, и тонкость-нервность населенческого обоняния, и негласный корпоративный террор.

Мне кажется, что американцы ходят в душ, как в церковь.

Чтобы очиститься от прошлых грехов и начать жизнь немножечко сначала.

Поэтому если хочешь побыть американцем – являйся миру новым человеком каждое утро. Ну, или в случае торнадо, болезни или взрыва водопровода – вымытым днем раньше.

Без запаха прошлого.

Ведь это страна второго шанса, изменений, движения вперед.

Хотя, возможно, людям просто нравиться превращаться в рыб и плескаться.

Попроси меня нарисовать образ американца – и я без колебаний изображу человека в душе.

Так что теперь по вечерам, когда я вижу своего семилетнего сына, радостно орущего в струях воды покемоновские кличи, или годовалую дочку, требовательно молотящую по пластиковому корытцу с криком «Вава!», я понимаю – против воли и из без особой радости — одну штуку.

Что мои дети, как ни крути — уже окончательные и бесповоротные американцы.