Posted in Именно это песнопение было «коронкой» ныне почившего в Боге бывшего митрополичьего архидиакона, а под конец жизни протоиерея Иоанна Серпокрылова.
Его басовое соло в сочетании с хором звучало так мощно, что прямо физически ощущалось это «утверждение»…
Ушел из этой жизни еще один Человек Церкви, один из тех, без кого трудно представить эпоху… Может потому, что он ветеран войны, его характерной чертой была какая-то особенная солдатская отточенность, собранность, дисциплинированность. До последних лет не было заметно у него никакой обычной для такого возраста сгорбленности или сутулости. Шаг его был тверд, порывист и пружинист. И сам он был тверд и прекрасен. Он вдохновлял не только невероятно сильным и сочным басом, но и всем своим видом. Или, лучше сказать — да и сейчас модно так говорить — стилем. Это был Служитель. Ему подходит это слово. И невероятно подходит — Архидиакон.
Я помню, как он особенно торжественно встречал Великий пост. Потому что любил служение как таковое, любил эту внезапно проникающую всех собранность, которая никогда его не покидала, но в пост начинала царить во всей Церкви. Он любил, даже несколько чрезмерно, высокопарный слог с церковно-словянизмами. Именно в таком стиле он говорил проповеди. Больше даже читал, поскольку «красиво» говорить не умел. Прост был, но прост так, что по нем было видно, что есть эта самая «простота в вере».
Я помню, с каким трепетом он готовился принять иерейский сан… Казалось бы… во всем заслуженный церковнослужитель-ветеран, архидиакон, что уж ему-то. Но такого ответственного подхода я не видел ни у каких молодых «ставленников». Вроде было даже такое, что митрополит чуть ли не обиделся на него. Уже благословил. Уже готовились. А он в последний момент: «Нет, владыка, я не готов..»
Он все отдал Церкви. Силы, здоровье, которые, как оказалось, даже у такого крепкого мужика (тоже подходящее ему слово) не беспредельны. Последние несколько лет он не мог служить, поскольку быстро и почти совершенно ослеп. Вращаясь «в церковных верхах» он ощутимо к этим «верхам» не принадлежал. Не прилипала к нему номенклатурность. Как и все прочие характерные блага — свои последние годы он доживал в однокомнатной квартирке…
Еще удивительно в нем сочеталась — и какой-то отстраненный он был ( чувствовалась ощутимая преграда — о пустяках с ним не тянуло поболтать), несколько приподнятый над житейской суетой, и — одновременно — совершенно и безусловно свой. Вроде всего парой слов с ним перекинешься — и такая теплота в этих его простых словах, в его открытом без всякой лукавости взгляде. Наш, как говорят, человек. Без малейшей тени «высокой болезни». Вспоминается его искренняя внимательность и любовь к «младшему персоналу» собора — уборщицам, сторожам… Они, конечно, его тоже особенно любили. Да все мы его любили. И священники, и прихожане. Как-то особенно и благоговейно…
Уходят наши ветераны… Без которых мы не могли представить наш минский собор. Глядя на которых — не в последнюю очередь из-за этого — мы и полюбили православие. Святые отцы. Не те, что беспристрастно смотрят на нас из глубины веков. А эти. Живые. Вечно живые. Которых мы будем вечно помнить и которые завещали нам их святоотеческую веру…
Как удержать эту веру? «Утверди, Боже…»
Отче, поясните, пожалуйста, почему архидиакон — и протоиерей? Разве эти названия не зависят от различения между монашествующими мирянами? Т.е. протодиакон — белый, архидиакон — монах?
Дело в том, что сан архидиакона возможен в двух случаях — либо, как Вам более знакомо, высший диаконский титул в монашестве, либо применительно к главному диакону при предстоятеле поместной или автономной Церкви. Так же, как к настоятелю патриаршего собора применяют титул «протопресвитер».
Но это звание не дается «автоматом», то есть напрямую з должности не следует. Надо заслужить :)Сейчас у нас в Минске нет архидиакона. Есть главный протодиакон (Николай Авсиевич) при митрополите, но он называется протодиакон (пока).
Спаси Господи, о. Александр, теперь понятно.
Отче, поясните, пожалуйста, почему архидиакон — и протоиерей? Разве эти названия не зависят от различения между монашествующими мирянами? Т.е. протодиакон — белый, архидиакон — монах?
да, на таких многое стояло. даже удивительно, что до нашего времени дожил. упокой, Господи.
да.. с 18-го года рождения. Как Солженицын.
да, на таких многое стояло. даже удивительно, что до нашего времени дожил. упокой, Господи.
Упокой, Господи…
Упокой, Господи…
+
+
вечная памяць
вечная памяць
+
+
Царство ему Небесное
Царство ему Небесное
Упокой Господь!
Упокой Господь!
да.. с 18-го года рождения. Как Солженицын.
Дело в том, что сан архидиакона возможен в двух случаях — либо, как Вам более знакомо, высший диаконский титул в монашестве, либо применительно к главному диакону при предстоятеле поместной или автономной Церкви. Так же, как к настоятелю патриаршего собора применяют титул «протопресвитер».
Но это звание не дается «автоматом», то есть напрямую з должности не следует. Надо заслужить :)Сейчас у нас в Минске нет архидиакона. Есть главный протодиакон (Николай Авсиевич) при митрополите, но он называется протодиакон (пока).
Вот, почитал, батюшка, Ваши комментарии и как-то грустно-грустно сделалось. Грустно оттого, что у меня в ушах зазвучало то самое «Утверди Боже..» в исполнении о. Иоанна. Грустно, что после того, как он ослеп, он перестал меня узнавать — а до этого всегда встречал меня с улыбкой и всегда спрашивал: «Как дела?».
Когда я видел его последний раз живым, то я подошёл к нему, но не стал себя называть — это было бесполезно — он знал меня хорошо году в 92-93. В последнее время он уже ничего не помнил из этого времени…
Впрочем, что это я о себе — я уверен, ему сейчас действительно хорошо. Это можно было почувствовать во время отпевания. Когда оно проходило, то не чувствовалось никакой скорби, а только какая-то светлая печаль о том, что мы этого человека уже не увидим на земле, но что он возносится к Богу, чтобы и там петь своё несравненное «Утверди Боже..» в Царствии Небесном.
Поразило, кстати и то, что гроб с телом покойного был какой-то очень лёгкий.
Упокой Господи его душу. Мы будем вспоминать старца с теплотой.
Вот, почитал, батюшка, Ваши комментарии и как-то грустно-грустно сделалось. Грустно оттого, что у меня в ушах зазвучало то самое «Утверди Боже..» в исполнении о. Иоанна. Грустно, что после того, как он ослеп, он перестал меня узнавать — а до этого всегда встречал меня с улыбкой и всегда спрашивал: «Как дела?».
Когда я видел его последний раз живым, то я подошёл к нему, но не стал себя называть — это было бесполезно — он знал меня хорошо году в 92-93. В последнее время он уже ничего не помнил из этого времени…
Впрочем, что это я о себе — я уверен, ему сейчас действительно хорошо. Это можно было почувствовать во время отпевания. Когда оно проходило, то не чувствовалось никакой скорби, а только какая-то светлая печаль о том, что мы этого человека уже не увидим на земле, но что он возносится к Богу, чтобы и там петь своё несравненное «Утверди Боже..» в Царствии Небесном.
Поразило, кстати и то, что гроб с телом покойного был какой-то очень лёгкий.
Упокой Господи его душу. Мы будем вспоминать старца с теплотой.
Спаси Господи, о. Александр, теперь понятно.