Август 25th, 2014 
Построили новый храм. А потом…
Продолжается обсуждение этого рассказика-утопии. Мол, возможно сие или невозможно. А ведь так хочется. Есть же это в других странах, в других конфессиях… Многие объясняют просто: не благоприятствует политика, светская и церковная. Если и найдется священник, который начнет делать что-то подобное, его тут же загнобят. Но представим: внезапно "пали узы" и дали полный карт-бланш. Сразу бы все ожило кругом? Да ни в коей мере. Потому что дело по большому счету не в политике, хоть она и вносит свою "лепту", и даже не столько в собственно вере, ее глубине, христианском воспитании (хотя это несомненно присутствует), а в общей культуре представлений о том, что должна делать церковь. Что является прерогативой в ее деятельности. А ведь это идет издавна, даже с дореволюционных времен, когда назначение церкви понималось только как "молитва", а все остальное.. ну так… если и было (очень редко), то по "остаточному принципу". Требовалось от священника что? Служения и требы. Все. Остальное личная инициатива, порой наказуемая. Советский период это усугубил только. Тем более приучили считать, что церковь это "отправление религиозных потребностей". Ну, как туалет, извините. Вещь неприятная для всеобщего обозрения, но без нее никак — пусть будет в сторонке и не мозолит глаза.
Был, конечно, момент благоприятный, когда церковь только-только получила относительную свободу, на нее были надежды, что она принесет что-то новое. И вот тогда нужно было активно это разворачивать: мол, смотрите, все, что было до сих пор, это вынужденное, а церковь должна быть не такая, вот сейчас у нас свобода, давайте вернем церкви подобающие функции. Все кругом наново, и церковь — в новом формате. Психологически это могло сработать. И что-то такое и заявляли, и пробовали: стали возникать сестричества, общества милосердия. Но опять где-то сбоку, как нечто нужное, но факультативное. А главное опять "молитва и требы". Единственное из нового, что стало прероготивой, причем выше молитвы, это строительство храмов. То есть церковь пошла по пути не служения людям, а служения себе (не только в целом, но и лично) и своей славе с золоченными куполами. Фактически церковь принялась строить себе склепы, по функциям все больше приближаясь к кладбищу. И, заметим, за эти годы "возрождения" церковь выросла многократно, а пришли-то в основном как раз люди, естественно, востребованные прерогативой: "строители", а также бойкие требоисполнители под личиной "старцев". Они теперь доминируют, и повернуть вспять уже невозможно. Если тогда было нелегко это сделать, то сейчас в тысячу раз.
Конечно, получилось это не только потому, что "кто-то там наверху" в свое время неправильно сориентировался. Ядро клира, оставшегося с советских времен было соответствующим образом отфильтровано и воспитано: главное — приход, то есть не церковный приход, а тот, который не расход. А если и расход, то как вложение для будущего прихода, то есть ремонт, строительство и "благоукрашение". А милосердие — это расход без прихода. Как и катехизация и прочая малопонятная "работа с людьми". Что-то конечно, было, но общая культура подавила эти ростки. Могло и этого не быть, да помогла хрущевская "оттепель", хотя и парадоксальным образом. Как известно, во время "оттепели" к церкви было как раз "охлаждение": на некоторое время политика воспитания клира уступила место курсу на искоренение церкви и клира вместе с ней. В результате советские воспитанные попы изрядно поразбежались, и когда в "застойные годы" удавка на церкви ослабла, ей остро понадобились восстанавливать поредевшие кадры, как раз тут как тут интеллигенция, вкусившая "оттепели", разочаровавшаяся в ней и обернувшая свой взор на церковь. Оттуда и проникла в образовавшуюся брешь та горстка "невоспитанных" попов, котрая внесла с собой чуждый "основному составу" душок. Он был настолько ярким на общем сером фоне, что в какой-то момент показалось, что он может победить… Ведь хочется верить в лучшее. Как мы верим и сейчас. Но перспектив нет.
