Ответы на вопросы белорусского журнала "Человек и закон". Поскольку в соответствующей публикации   журнала (№5 2013 г.) приведены лишь отдельные цитаты, помещаю здесь все ответы целиком.

1. Какую пользу может принести и какой вред может нанести автокефалия Православной Церкви в Беларуси? Есть ли в ней смысл и нужна ли она в Беларуси? Какие могут быть причины переходу к ней?

К сожалению, понятие автокефалии ныне крайне мифологизировано. В течении истории к изначальному простому ее смыслу — само-возглавления, самостоятельности управления церковных областей, — примешивалось все больше и больше сопутствующих смыслов, на которые постепенно и перенесся главный акцент. Поначалу это была всего лишь форма организации поместной церкви, причем связанное не государственными или национальными границами, а некоторой традицией или богословской школой, в результате чего и выделилось поначалу пять патриархатов, при том большинство из них делило церковную власть в пределах одного государства — Византийской империи. Но впоследствии новые церковные образования за пределами Византии по причине удаленности добивались самостоятельности управления, при этом эти образования уже формировались в определенных национальных границах и связывались с определенным государством. Так автокефалия стала пониматься не столько как категория канонического права, регулирующего внутреннюю жизнь церкви,сколько как внешний по отношению к церкви атрибут сувереннности новообразующихся национальных государств. Не столько собственно церковь нуждалась в автокефалии, сколько молодые самоутверждающиеся государства.
Получалось, таким образом, что церковь становилась средством реализации политических амбиций, что уже в любом случае Церковь, призванную служить Царству не от мира сего, выводило на путь обмирщения и в конечном счете предательства ее земной миссии. Но в досекулярную эпоху все это еще можно было как-то оправдать тем, что религия и государство быль столь тесно связаны, что разделить их было порой попросту невозможно. Собственно именно из-за этой связанности и укрепилось представление, что государственному суверенитету должна непременно сопутствовать церковная автокефалия.
Но ныне мы живем в совершенно ином, секулярном мире. Религия стала частным делом граждан, церкви отделены от государства и вправе устраивать свою жизнь в соответствии с внутренними потребностями, а не с требованиями политической конъюнктуры, в том числе и исполнения исторически изжившей функции утверждения государственного суверенитета автокефалией.
Конечно, это не отвергает возможности автокефалии как таковой. Церковь в границах национального образования, в том числе и Православная церковь в Беларуси, может подойти к необходимости полной самостоятельности управления, но исходя не из внешних и тем более политических факторов, а из блага самой Церкви. Пока же эта проблема далеко не первого порядка из тех, что требуют неотложного решения, если вообще это считать проблемой. В самом деле — что может дать автокефалия в нынешних условиях? Положительного только в том случае, если бы Белорусский Экзархат был бы в чем-то больше продвинут по сравнению с основной частью РПЦ. Как, например, Сурожская епархия во главе с митрополитом Антонием (Блюмом) в Великобритании. Будь у нее самостоятельность, возможно, ей бы удалось после кончины митрополита Антония сохранить свои уникальные традиции и опыт. Что же сохранять нам, в Беларуси? Пока состояние нашей церковной жизни таково, что ее обособление приведет к консервации не самых лучших общих тенденций в РПЦ при одновременной изоляции от мыслительного поля и прогрессивных движений в той же России или Украине. С учетом же политической ситуации в Беларуси нельзя игнорировать и перспективу превращения «самостоятельной» БПЦ в «карманную» церковь режима. Сейчас эта перспектива сдерживается простым фактом наличия управляющего центра за пределами государства, то есть вне досягаемости его властных возможностей. «Самостоятельность» же от Москвы может обернуться гораздо более горькой зависимостью от местного режима.
С другой стороны, практически все вопросы, которые предлагается решить путем автокефалии, решаемы и при нынешней системе управления. Просто такова нашая общая болезнь, причем не только в церковном обществе, но и светском. Мы чрезмерно уповаем на власть и начальство. По наивности нам кажется, что стоит только поменять «плохого царя» на «хорошего», как тут же все изменится. А как же — просто заставит всех быть «хорошими»…
К сожалению, мы пока очень далеки от созидания гражданского общества, даже от разумения такого созидания. Все прогрессивные тенденции должны не насаждаться «сверху», а рождаться «снизу», путем инициативности, самопроявления и объединения людей. Если вернуться к церкви, то здесь это должно проявляться в активности мирян и их сообществ, более инициативного их участия в приходской жизни. А за мирянами подтянется и ныне очень запуганный, зависимый и в массе своей крайне пассивный и приземленный клир. Вот с чего надо начинать, а не с манипуляций на уровне схем иерархического управления. Тем более, что в церкви, в отличие от государства, реальная власть, именно в принудительном плане, гораздо меньше, чем это кажется. И иерархия предпочтет подстроиться под движение «снизу», когда поймет его серьезность. Пока же ситуация такова, что, например, официальное благословение Экзарха, разрешающее чтение Священного Писания и богослужение на белорусском языке, не находит соответствующего активного отклика ни со стороны клира, ни со стороны мирян. А ведь одним из главных аргументов в пользу автокефалии называется как раз необходимость в богослужении на белорусском языке.
Таким образом, суммируя сказанное, можно сказать:
— автокефалия возможна, но к переходу к ней должна подойти сама Церковь, исходя из своих истинных целей и потребностей.
— в настоящее время трудно обнаружить что-то положительное, ради чего стоило бы добиваться автокефалии, зато явственно проглядывает негатив: еще большее обмирщение церкви, усиление зависимости от светских властей и, разумеется, при искусственном форсировании процесса — внутрицерковные волнения, раздоры и расколы.
— на первом плане должно быть решение насущных внутрицерковных проблем, возрождение механизмов соборности и инициативности церковного народа. А за этим всем среди прочего церковь может подойти и к вопросу об автокефалии, но решая его не на фоне политической и идеологической ангажированности и противостояния, а как чисто технический и прикладной вопрос в изначальном его смысле.

2. С точки зрения церковного права и законов Беларуси, насколько реально появление в стране собственной автокефальной церкви?

Формально ни церковное право, ни законы Беларуси не ставят непреодолимых препятствий для установления автокефалии Белорусской Православной Церкви. Необходимо только соблюдение определенных канонических механизмов. Но это только теоретически. На практике, как показывает опыт Украины, все оказывается гораздо сложнее.
Кроме того, в отличие от Украины, законы и нормативные акты Беларуси предполагают существование только ОДНОЙ православной церкви. Поэтому, с точки зрения существующего закона, у нас невозможна ситуация, когда автокефалию объявляет какая-то часть, отделившаяся от Экзархата. Только весь Экзархат.

3. Есть ли стремление к автокефалии среди церковных кругов, белорусских властей, белорусского общества? Кто более всего склонен к ней: Церковь, власти, оппозиция, простые верующие и т.д.? Насколько соотносятся с идеей автокефалии недавние заявления президента А.Лукашенко о необходимости реформы Церкви?

Об автокефалии гораздо больше говорят вне церкви, чем в самой церкви. Хотя, конечно, на уровне частного общения эта тема наряду с прочими затрагивается. К сожалению, мифологизация понятия автокефалии не дает возможности спокойно обсуждать эту тему публично, поскольку сам факт вынесения этого вопроса на повестку дня некоторыми кругами в церкви воспринимается чрезмерно эмоционально и не адекватно. Поэтому одна из первых задач — разъяснение, что автокефалия это не догмат веры, а достаточно рутинный вопрос способа организации управления, и относится к нему нужно трезво и спокойно.
Вне церкви более всего требует автокефалии национально-ориентированная оппозиция. При этом часто активнее всех этого требуют те, кто сами далеки от церкви. То есть церковь для них только и нужна в качестве дополнительного украшения национальной государственности.
Заявления же А. Лукашенко о реформах в церкви подтвердили уже существовавшие подозрения, что белорусский режим хотел бы иметь более управляемую со стороны режима церковь. Особенно обращает на себя внимание заключительная фраза : « И в Беларуси мы над этим подумаем». По контесту можно эту фразу понять так, что если Патриарх и не прислушается к его словам , то мы, мол, здесь сами подумаем. Поэтому в определенных условиях нельзя исключать и того, что Лукашенко, причем, как ни парадоксально, при возможной поддержке оппозиции, может форсировать процесс автокефалии.

4. Есть ли исторические обоснования возможной автокефалии белорусской Церкви? Насколько каноническим было объявление БАПЦ в 1920-1940-е годы?

Не совсем понятно, зачем для этого нужны какие-то «исторические основания». Мы вообще привыкли воспринимать церковь, как нечто вроде «хранительницы древности», и видим в этом чуть ли не главную ее миссию. Но миссия церкви только одна — проповедь Христа и Его Царства. Все остальное — формы, подлежащие, если нужно, изменению и даже отмене. Жизнь движется вперед, и церковь должна вовремя реагировать на вызовы и потребности современности с целью наиболее эффективно исполнять свою миссию. Именно в этом консерватизм церкви: уметь меняться, не меняя свою суть. К сожалению, очень часто мы являемся свидетелями обратного перекоса: нежелания принимать любые изменения, пусть даже ценой ограничения главной миссии. Но если,мол, даже и менять, то только если что-то аналогичное имело место в прошлом. Давайте представим, далеко ли бы ушла христианская церковь после апостольских времен, если бы для всех своих форм искала «исторические основания»? Мы должны учиться у истории, а не искать в ней оправданий нашим действиям. Нужно исходить из насущных потребностей, а не в аналогиях прошлого, где, возможно, таких потребностей еще не было. Одной из таких потребностей может со временем оказаться и автокефалия.
Что касается автокефалий Православной церкви в Беларуси 20-х и 40-х годов, то здесь более интересен их исторический урок, а не каноничность. Например, в 20-х годах автокефалия была использована, чтобы оградиться от смуты в церкви-матери. Возможно, в будущем это тоже может стать одним из главных аргументов в пользу автокефалии. В 40-х годах автокефалия вводилась под давлением немецкой оккупационной администрации и национальных кругов, и нечто похожее может повториться и в современной Беларуси. Интересно, например, объявление автокефалии как намерения, а не немедленного разрыва: в 113 параграфе статута БАПЦ говорилось, что «каноническое объявление автокефалии последует после признания ее всеми автокефальными Православными Церквами». То есть автокефалия была заявлена, и даже был принят статут самостоятельной БАПЦ, но фактической автокефалии по сути не было — ее еще нужно было, говоря современным языком, «активизировать» в будущем через признание другими автокефальными церквами.
Что касается каноничности, то это вообще один из тяжелейших аспектов в процессе провозглашения автокефалии. Ведь твердых канонов об автокефалии просто не существуют. Говорят лишь о «канонической традиции», и единства в понимании этой традиции среди поместных церквей нет. Так, Русская Православная Церковь и несколько других поместных церквей считают, что автокефалию предоставляет церковь-мать. Константинопольский патриархат и ряд других поместных церквей ведущую роль в праве дарования автокефалии отводят Константинопольскому (вселенскому) патриарху. Так что новообразованная автокефалия может оказаться в положении Православной Церкви в Америке, которой дарована автокефалия от московского патриархата, но и по сей день признана она не всеми поместными церквами.

5. Какова вероятность того, что автокефальную БПЦ признают другие Православные церкви? Не приведет ли ее появление к расколу, как это произошло в Украине?

На этот вопрос ответ отчасти дан выше. Все зависит только от согласия Московского и Константинопольского патриархатов. Если между ними будет консенсус, то другие церкви возражать не будут.
Если же мы проводим аналогию с Украиной, то нужно сразу уточнить: о какой автокефалии мы говорим? Если о самопровозглашенной и не признанной другими церквами, то, конечно, раскол неизбежен. Если же автокефалия будет проведена через легитимные механизмы и признана в православном мире, то какого-либо заметного раскола, скорее всего, не будет. Хотя, учитывая современную мифологизированность и политизированность автокефалии, какое-то брожение на маргинальном уровне будет в любом случае.

6. Что представляет из себя сегодня действующая БАПЦ? Насколько она многочисленна? Может ли она стать двигателем автокефалии БПЦ или наоборот ее тормозом?

Современная БАПЦ не только крайне малочисленна, но еще более ослаблена внутренними раздорами. Какого-либо реального влияния на церковную жизнь в Беларуси она не имеет. Справедливости ради, надо отметить, что во многом это усугубляется и тем, что БАПЦ не зарегистрирована как религиозная организация и не имеет возможности свободно действовать в Беларуси. Более того, она на данный момент не может быть зарегистрирована даже теоретически, поскольку в Беларуси право исключительного использования названий «православная» и «Белорусская Православная Церковь» передано, как интеллектуальное собственность, в исключительное распоряжение Белорусского Экзархата. Поэтому для начала следовало бы ликвидировать это вопиющее нарушение свободы совести и поставить БАПЦ в равные условия с Белорусским Экзархатом. Тогда, быть может, и роль ее оказалась бы более существенной. На данный же момент БАПЦ столь слаба, что не может стать ни двигателем автокефалии, ни ее тормозом.

7. Возможен ли переход БПЦ из юрисдикции Московского патриархата в юрисдикцию Константинопольского? Есть ли сторонники такого подхода в Беларуси и Константинополе? Что более реально переход БПЦ под омофор Константинополя или создание БПЦ? Есть ли преимущества у первого варианта перед вторым?

Такой переход, на мой взгляд, еще менее возможен, чем автокефалия. Да и не понятно, чем это быть может лучше автокефалии. Ведь автокефалия в любом случае не означает изоляции от всемирного православия, и автокефальная церковь может взять лучшее из опыта других поместных церквей, в том числе и Константинопольской.
Сторонники перехода под омофор Константинополя в Беларуси если и существуют, то на частном уровне, при этом это скорее мечтания на базе «исторических оснований», чем реальные планы, поскольку все понимают иллюзорность их осуществления.
Хотя, надо сказать, в Беларуси есть небольшая группа, отделившаяся от БАПЦ и провозгласившая некое «Белорусское греко-православное движение», ставящее цель возвращения во Вселенский патриархат. Правда, в самом Вселенском патриархате об этом движении ничего не знают и насчет Белорусской церкви никаких планов и сторонников не имеют.